Галерея на Чистых прудах — Пчельников Игорь

Один из немногих ныне живущих и активно работающих мастеров старшего поколения, открывших в 60-х годах прошлого века новое направление в изобразительном искусстве. По сути, это люди, сделавшие «оттепель» в нашей художественной культуре, соизмеримую с тем, что в то время происходило в политике. Но в отличие от политики этот художественный прорыв к свободе оказался необратимым.
Тогда чрезвычайно продуктивным движением из канонизированного социалистического реализма был «уход в синтез» - работа живописцев и скульпторов в архитектуре, стремительно, даже резко становившейся современной (в том смысле, какой принято вкладывать в понятие «Современное Движение» - «Modern Movement»). Если сталинская архитектура в качестве партнера по синтезу требовала дисциплинированно реалистического ИЗО, новая архитектурная форма по определению предполагала отход от правильного, фотографического академизма. Многие лучшие художники использовали эту возможность для постановки на редкость масштабного эксперимента, который в иных условиях тогда сочли бы формалистическим, если не абстракционистским. Архитектура этого времени в изобилии предоставляла для такого эксперимента площади и поверхности, а создаваемый ею пластический вакуум буквально требовал участия художника, причём не как приглашённого декоратора законченного архитектурного изделия, а как полноправного соавтора архитектора в организации формы и пространства. Так работали Васнецов, Голицын, Андронов, Эльконин, Никонов... Пчельников - из этой плеяды.
Тогда в новом синтезе родилось целое направление, пластический смысл и итог которого выходит далеко за рамки описываемого периода. Родилась школа, открывшая новое качество во взаимодействии условного, собственного пространства живописно-скульптурной формы с физическим пространством архитектуры. Не будет преувеличением сказать, что никогда прежде художники, работавшие в архитектуре, не достигали такого мощного эффекта, когда живопись одновременно и зрительно раздвигает, ломает плоскость архитектурной конструкции, но и удивительным образом «держит стену», сохраняет и даже подчеркивает тектонику. Этого в архитектуре не умели даже такие художники, как Врубель. Монументальное искусство здесь перестало быть просто «очень большой картиной на стене» со своим иллюзорным пространством, но стало частью самой архитектуры, её естественным и необходимым продолжением, развитием и завершением. Здесь это оказалось тем более продуктивно и востребовано, что в отличие от мировых достижений «Modern Movement» наше «Современное Движение» породило явный эстетический голод. В этих условиях художник сплошь и рядом чувствовал себя даже не просто соавтором проектировщика и соучастником архитектуры, но и мастером, который её завершает, без которого полноценное художественное, эстетическое событие в архитектуре просто не может состояться.
Этот принцип особенно последовательно воспроизводится в художественном мировоззрении и практической работе Игоря Пчельникова. Здесь это выражено настолько ярко, что иногда создаёт определённые напряжения в отношениях с архитекторами, относящимися к своим изделиям трепетно и ревниво. Но именно в этих конфликтах часто и возникают наиболее острые, впечатляющие решения. Тем более что победа в таких спорах достигается не словопрениями, но обезоруживающим качеством самой живописи или пластики. Архитектору приходится сдаваться, отчасти наступая на горло собственной песне - ради общего дела.
Последнее время Игорь Пчельников не так много работает непосредственно в архитектуре, точнее, в том, что от неё осталось. Однако принцип архитектурного синтеза присутствует в полной мере и в его работах, которые с известной долей условности можно назвать станковыми. Даже когда он, казалось бы просто «красит поверхность», он всегда при этом делает пространство, создаёт третье измерение. Часто ему и этого не хватает - и тогда в дело идут дополнительные объёмные детали, служащие необходимыми элементами композиции. Иногда по звукам, доносящимся из его мастерской, можно подумать, что там аврально работает бригада столяров или просто плотников.
В этой пространственной и пластической идеологии, естественно, не остаётся места раме (во всяком случае в обычном её понимании). Точно - без багета. Зато с изображением, органично перетекающим, заворачивающимся на боковые поверхности и торцы. Это не просто формальный прием, но воплощение самой сути понимания художником «картины» как активной вещи в пространстве. Эти пространственно-пластические узлы бывают настолько сильными, что на выставочной стене их приходится раздвигать против обычного ритма развески, чтобы снять конфликт перенапряжения. Тем более, что человек работает брутально и на дух не выносит приятной зализанности в чем бы то ни было.
В этом Игорь Пчельников крайне современен и даже постсовременен. Он не любит акционизма, концептуализма и на чем свет стоит клянёт постмодернизм, но в своей продуктивной нелюбви ко всему чрезмерно аккуратному и гладкому он с полным правом может быть назван человеком постмодерна, причём более последовательным, чем многие постмодернисты салонного пошиба. Он даже кистью работает так, будто хочет холст протереть, если не пробить. Он редко пишет в один приём (хотя такие вещи с просветами и прогалинами белого холста или картона получаются удивительно тонкими и изящными). Последнее время он чаще переписывает то же поверх уже почти законченной работы, добиваясь многослойности, причём именно такой, какая возникает в случайных наслоениях помимо специального замысла или расчета художника. Тем самым он даёт возможность материалу проявиться и сработать «самому». В результате возникает эффект, а точнее удивительное качество того, что в архитектуре, в городе определяется как «исторически сложившееся» - как «среда». В этих непродуманно размашистых движениях и переделках он позволяет до известной степени проявиться живописи без художника - тому, что можно считать пластическим аналогом «архитектуры без архитектора» или «спонтанной архитектуры». Или внеплановым вводам или выходам в музыке Штокгаузена, Бютора или Кейджа. Это та самая постсовременность, которая является законной реакцией на избыточную зарегулированность всякого тотального проекта, будь то в архитектуре, политике или в жизни. Пчельников чаше «думает руками» - в том смысле, что не любит механического исполнения заранее задуманного и мысленно спроектированного. Здесь художник живёт в своём творчестве, как живёт «исторически складывающийся» город - то, что мы утратили в тотальных проектах Модерна и теперь ценим, как ценят воздух только тогда, когда его не хватает.

Руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН,

президент фонда "Отечественные записки"

Александр Рубцов

Посмотреть ВИДЕО с открытия выставки 1.11.2015